• 15 января – 75 лет со дня освобождения Селижаровского района от немецко-фашистских захватчиков

Последние пять лет мы рассказываем о судьбах бойцов 296-го отдельного пульбата, защищавших Волжский рубеж на нашей Селижаровской земле. За этот период удалось найти немало интересных материалов о том, как бойцы этого пульбата сражались осенью 1941 года с частями Вермахта. Более 700 человек из 1040, прибывших на Селижаровскую землю в сентябре, были ранены, погибли или пропали без вести.

Одним из первых, кто об этом напомнил и сказал нам, был Александр Иванович Балаболкин из г. Белев Тульской области. Он вместе со своими товарищами из Московского краснознамённого пехотного училища Верховного Совета РСФСР в сентябре в звании лейтенанта был направлен в 296-й отдельный пульбат в качестве командира взвода.

15 января 1987 года, в день 45-летия освобождения Селижарова от немецко-фашистских захватчиков, наша газета опубликовала его письмо «Фронтовые дороги», в котором он писал: «В боях за райцентр оккупанты потеряли около 200 солдат и офицеров. При паническом отступлении на Запад враги бросили более ста машин, много оружия и боеприпасов. Внёс свою лепту в эту победу и наш 296-й отдельный пулемётно-артиллерийский батальон». Два года назад внук Александра Ивановича прислал фотографию своего деда и фотографии молодых лейтенантов 1941 года, о чём мы уже сообщали нашим читателям.

Судьбы же многих бойцов и офицеров этого пульбата до сих пор остаются неизвестными, а подчас и трагическими, как судьба первого командира капитана Юдина. Он был арестован в ноябре 1941 года по приказу командира 249-й дивизии Г. Тарасова и расстрелян 21 ноября за то, что без приказа отвёл, спасая, последнюю горстку своих бойцов с боевого рубежа у деревни Хотошино к деревне Красный Озерок, чтобы защитить и не дать возможность противнику прорваться к аэродрому у деревни Зехново.

Летом этого года Наталья Борисовна, племянница Комягина Николая Николаевича, помощника начальника штаба этого пульбата, посетила наш район и те места, где её дядя воевал осенью 1941 года, и рассказала, что его младший сын Виктор располагает материалами об отце. Мы с ним связались. И Виктор Николаевич, проживающий в Санкт-Петербурге, прислал три фронтовых письма отца и воспоминания о нём, с которыми мы и хотим вас познакомить.

Судьба Комягина Н.Н., как и у большинства его товарищей по пульбату, оказалась непростой. Родившийся в Тамбовской области в городе Рассказово 8 мая 1906 года, Николай в конце 20-х годов был призван на военную службу и в 29-м окончил одногодичные курсы при особой кавалерийской бригаде им. Сталина в Москве. В народе её называли кремлёвской. Курсанты несли охрану на различных торжественных мероприятиях, и Николай видел многих руководителей молодой советской республики.

Как сообщает нам Виктор Николаевич, его отец после службы в 1939 году окончил физико-математический факультет Воронежского университета, но по специальности не работал, поскольку был призван в армию и аттестован на офицерское звание. С первых дней войны он на фронте. Воюет на Смоленской земле и под Ельней, в июле был ранен. В августе 1941 года сообщает жене Нине Антоновне и старшему сыну Борису, что после ранения находится в одном из госпиталей, что его подлечили, он окреп, но на фронт пока не отправляют, и что в свободное время перечитывает роман «Война и мир», стихи Баратынского и Гёте.

После выздоровления его направляют в Подольск, где формировался в августе 296-й пульбат, дислоцированный в сентябре в дотах и дзотах на левом берегу Волги в нашем районе. Следующее письмо, сохранившееся в семье, написано 2 ноября в деревне Кулаково: «Я получил такой подарок, о котором мечтал и думал в жестокие дни фронтовой жизни. Я часто смотрю на вашу фотографию, и мне кажется, что мне не придётся увидеть вас вновь. Выйти живым из этой мясорубки удастся немногим. Война ежедневно поглощает много жертв, но она не скоро закончится. И можно с уверенностью сказать, что их будет ещё больше, чем есть. Сопротивление нашей армии растёт с каждым днём, озлобленность против фашистов доходит до последней крайности. Бои проходят жестокие, с большими потерями с обеих сторон. Мне часто приходится быть на линии фронта, проходить или проезжать по местности, находящейся под огнём противника. Достаточно небольшого случая, чтобы взлететь на воздух. Вообще ни один день не проходит без боя. Смерть, летающая в воздухе, уже мало тревожит, но остаться живым шансов слишком мало. Умереть больше, чем всякий человек может себе вообразить. Но об этом довольно, это слишком скучная поэзия».

Поэзия войны в его письмах сквозит на каждой странице: «Несколько раз приходилось менять свою квартиру и быть под миномётным огнём. Я думаю, что тебя интересует та обстановка, в которой я живу. Обычная крестьянская хата с иконами в переднем углу, и стены оклеены старыми пожелтевшими газетами с рисунками. Последних хозяев сегодня проводили. Как трудно расставаться крестьянам с обжитыми за много лет домами. Многие расстаются со слезами на глазах. Здесь они росли, и здесь в мирной обстановке умирали их близкие и родные. Даже погост для них райское место. Но война жестока, от неё страдает много мирного гражданского населения. Наша хата никогда не бывает с закрытыми дверьми – одни входят, другие выходят. Работа ведётся круглые сутки. Часто приходится недосыпать или не спать совсем. Бывает, выезжаешь в глухую тёмную ночь или идёшь в ночной мгле, вооруженный до зубов, прислушиваешься к каждому шороху, и надо быть осторожным, как дикому зверю.

Сейчас я смотрю на тебя и Борика при свете лампы, заправленной смесью бензина с керосином и солью. Если не обманывает меня фото, ты немного поправилась, пополнела, чему я очень рад. Борик удивительно вырос, и какие большие стали у него пальчики. Он, наверное, уже стал забывать меня, да и я мутным светом представляюсь тебе.

Здесь уже как недели две стоит настоящая зимняя погода. Снег несколько раз выпадал, потом сходил. Последний, хотя и неглубокий, но был с лёгким морозом. В такие дни хорошо ходить на лыжах на прогулку, но не пустыми полями и мертвой дорогой. Верный друг наш – махорка, выручает от разных бед и скуки».

А вот воспоминания отца, записанные младшим сыном: «Война – это всегда угроза жизни, но бывают моменты, когда только чудо спасает тебя от смерти или простое солдатское везение. Была необходимость поездки на грузовой машине за боезапасом у линии фронта, а в 41-м она никогда не была стабильна. Ехали вдоль лесополосы и должны были выскочить на большую дорогу, но что-то случилось с мотором. Пока шофёр настраивал топливную систему, отец с винтовкой залег на противоположной стороне лесополосы, где проходил «большак». Через несколько минут на него выскочила колонна противника. Но никто из фашистов не стал останавливаться у недалеко стоящей машины.

Проводя разведку дороги с группой бойцов, продвигался впереди. Вдруг кто-то из бойцов крикнул «Ложись». Падая посреди дороги, попал в выбоину от колеса. С соседнего холма ударили два автомата противника, но были подавлены огнём его товарищей. Когда он встал, все увидели, что вещь-мешок превращен в решето.

В ходе боевых действий (в составе 296-го опб), когда был блокирован его дот, зная, как поступают фашисты с коммунистами, он дал приказ уничтожить все комсомольские и партийные документы защитников дота. Отец был кандидатом, и коммунисты провели собрание, выполнили его приказ и не дали ему застрелиться. Вскоре противник забросал дот гранатами, в результате чего отец получил вторую контузию (по официальным документам он попал в плен 07.11.1941 г. при блокировании дота).

Находясь в плену на территории СССР, с двумя товарищами совершил побег. Но сам далеко уйти не смог, открылась рана. Догнали фашисты, били сапогами, рвали собаки, как-то остался жив. Его товарищам удалось перейти линию фронта, и они сообщили родным отца, где он. До этого была только телеграмма от командования, что пропал без вести.

Закончилась Сталинградская битва. Большинство немцев отправлено на восточный фронт. На шахтах стали использовать военнопленных. Да и сами немцы стали по-разному смотреть на своё будущее. На одну из немецких шахт пригнали и отца. Находясь в забое (киркой отбивали уголь, лопатой загружали вагонетку и вручную волокли её к месту выгрузки), отцу было необходимо перейти из одного помещения в другое. В его помещении был подпор воздуха, и сил открыть дверь не хватило. Видя его беспомощность, два немецких рабочих, садистски улыбаясь, взяв в руки металлические прутки, направились к нему. Их поведение и вид не оставляли никаких иллюзий. Отец стал стучать кулаками в дверь. С той стороны её открыл немецкий рабочий. Увидев представшую картину, что-то резко сказал. Двое первых кинулись на него в драку. Впоследствии заступившийся рабочий был оштрафован администрацией шахты на 50 марок.

В Германии в годы войны шло резкое разграничение социальных слоёв работающих на производстве. Одни могли оплачивать учёбу, заканчивали технические колледжи и становились на шахтах начальниками смен, другим удавалось окончить техническую школу (типа ФЗУ), становились бригадирами и очень этим гордились. А в большей массе получали навыки в забое и ненавидели всех. В один из дней, немецкий бригадир, желая показать своё превосходство над русской грязной рабочей скотиной, подозвал отца к себе. Забрал у него совковую лопату и написал на ней математическую формулу на уровне основной школы и с чувством превосходства арийской расы вернул её. Бывают моменты, когда и в положении раба забываешь об осторожности. Отец стёр с лопаты написанную немцем формулу и написал вывод объёма сложной геометрической фигуры через двойной интеграл (знания физмата не сумели выбить). Немец несколько минут тупо смотрел то на отца, то на лопату, ничего не сказал и ушёл с ней. Товарищи рассказали, что он показывал её другим немцам. Немцы подобного унижения не прощали. Когда военнопленных вывели из забоя, отец увидел толпу немецких рабочих, и среди них его бригадир, который пальцем указал на него. Военнопленные прошли мимо молча стоящих немецких шахтёров. Почему никого не тронули, загадка.

Отца в апреле 1945 года освободили американские войска. Собрали военнопленных из нескольких лагерей и стали проводить с ними работу о переезде в США, Канаду. Тех, кто согласился, сразу отправляли, а с оставшимися проделали очередную подлость. Пригнали на ж/д станцию ёмкость с техническом спиртом и информировали военнопленных, забыв сказать, что пить его нельзя. В результате погибло около трёх тысяч человек.

Николаю Николаевичу Комягину посчастливилось выжить в немецких концлагерях и вернуться на родину, о чём он сообщает жене 10 ноября 1945 года в своём письме из Башкирии, из военного лагеря, где государственная комиссия проверяла военнопленных, поскольку, заехав по пути на родину, ему не удалось с нею увидеться.

Трудно сегодня представить себе, какими были его доказательства, но воспоминания, записанные сыном, характеризуют всё то, с чем пришлось столкнуться нашим пленным солдатам. Родина – это не только твоя страна, семья, но и земля, в которой покоятся твои предки, и это предавать нельзя, так учили его, так учил и он, работая все послевоенные годы в школе № 1 Тракторозаводского района города Волгограда. Жена, Нина Антоновна, также работала в школе учителем русского языка и литературы.

Старший сын Борис работал главным инженером ВНИИТМАШе в Волгограде, затем главным энергетиком в «Якутлесе» и «Якутэнерго». Территория его деятельности больше, чем вся Европа: от истоков реки Лены до Тикси. Последние годы жизни трудился главным энергетиком НИИ «Физико-космоса» в Якутске. Младший Виктор, приславший письма и воспоминания об отце, родился в 1947 году в Донецкой области. Детство и юность провёл в Волгограде, 26 лет прослужил на флоте. Капитан второго ранга 20 лет отдал преподавательской деятельности и 10 – прослужил в Главном управлении МЧС России по Калининградской области. Внук Николая Николаевича Комягина – капитан второго ранга, служит в настоящее время на флоте, а правнук Глеб – курсант военно-морского политехнического института в г. Пушкине. Мужчины младшего поколения продолжают традиции отца.

Подготовил Вячеслав СМИРНОВ